О ДУХОВНОМ НЕЧУВСТВИИ И СЕРДЕЧНОМ УМИЛЕНИИ Вечер воскресный, 27-го сентября 1953 г.
В вечерних молитвах, в молитвах св. Иоанна Златоуста, мы просим, чтобы Господь избавил нас «от окамененного нечувствия». О чем это говорится?
Можно взять пример из жизни нашего тела. Иногда от ушиба локтя у нас немеет рука. Рука на вид не повреждена, но она не чувствует, она – как будто чужая, «деревянная».
Так может быть и в душе верующего человека, в душе каждого из нас. Мы веруем по-прежнему и даже, может быть, ходим в церковь. Но вера наша в такой не живая.
Душа не чувствует, окаменена, или, иначе скажем, – душа как дерево. Нет молитвы, не чувствуется голоса совести, нет суда над своими поступками, нет покаяния… Иногда христианина беспокоит такое состояние, он томится, ищет молитвы, ищет Бога.
А иногда человек бывает доволен таким состоянием своей души, потому что ему так спокойнее. Он склонен даже думать, что такое равнодушие и нечувствие являются нормальным состоянием верующей души. Он привыкает к такому душевному состоянию. И только в дни говения или особых личных потрясений пробуждается в нем недовольство собою и возникает мысль, что как-то иначе нужно и чувствовать и жить…
Церковь называет это состояние близким к духовной смерти.
В одном церковном молитвословии говорится: «Нет человека, который бы жил и не грешил». Каждый из нас знает по своему духовному опыту, как много согрешает человек каждый час или словом, или делом, или мыслию.
Но если совесть твоя спит в тебе и не обличает тебя в твоих поступках, или ты равнодушен к чужому горю и не имеешь к людям сочувствия, или если ты, верующий в Бога человек, читаешь, или слышишь слова молитвы, но ничего не чувствуешь, не отзываешься – такое состояние верующей души нездоровое и требует духовного лечения.
Св. Церковь постоянно призывает лечить себя от этого «нечувствия».
Как лекарство, Церковь предлагает усердную, постоянную молитву, молитву о даровании горячей молитвы, предлагает пост, предлагает мысль о смерти, как неизбежном конце земной жизни. В той же вечерней молитве мы просим: «Господи, даждь ми слезы, и память смертную, и умиление».
«Память смертная» – значит память о смерти.
Зачем нужно верующему помнить о смерти? Для того, чтобы правильно смотреть на свою жизнь. Будет у каждого из нас конец этой жизни и тогда мы дадим ответ за свои поступки и за всю жизнь нашу на земле.
Если верующий человек будет помнить о том, что придется за всё дать ответ Богу, – всколыхнется его душа и он приложит старание жить по совести, удаляясь от греха.
Но в этой вечерней молитве еще мы просим дать нам «умиление». О чем мы просим?
О изменении нашей души, об умиротворении ее, об удалении ее от греха и приближении к Богу.
Св. Иоанн Лествичник говорит (стр. 127, §55 и §69) об этом так: «Это отрада болезнующей души, которая подобно младенцу, вместе и плачет внутренно, и весело улыбается.
Младенец, как скоро начинает узнавать отца своего, весь наполняется радостью. Если отец по делам своим отлучается на время и потом опять возвращается, то отрок бывает полон и радости и печали: радости, потому что видит любимого; печали – потому что столько времени лишен был ласки доброго отца.
И матерь скрывается от младенца, и, видя, с какою скорбью он ищет ее, услаждается тем, ибо через сие приучает его навсегда быть привязанным к ней и сильнейшую воспламеняет в нем любовь к себе».
Так и мы – в отношении к Богу. Когда сердце наше удалялось от Бога, а потом возвращается к Нему, душевная радость, умиление от близости к Богу исполняет нас, и «радости этой никто не отнимет от нас» (Иоан. XVI, 32).
Аминь.
Можно взять пример из жизни нашего тела. Иногда от ушиба локтя у нас немеет рука. Рука на вид не повреждена, но она не чувствует, она – как будто чужая, «деревянная».
Так может быть и в душе верующего человека, в душе каждого из нас. Мы веруем по-прежнему и даже, может быть, ходим в церковь. Но вера наша в такой не живая.
Душа не чувствует, окаменена, или, иначе скажем, – душа как дерево. Нет молитвы, не чувствуется голоса совести, нет суда над своими поступками, нет покаяния… Иногда христианина беспокоит такое состояние, он томится, ищет молитвы, ищет Бога.
А иногда человек бывает доволен таким состоянием своей души, потому что ему так спокойнее. Он склонен даже думать, что такое равнодушие и нечувствие являются нормальным состоянием верующей души. Он привыкает к такому душевному состоянию. И только в дни говения или особых личных потрясений пробуждается в нем недовольство собою и возникает мысль, что как-то иначе нужно и чувствовать и жить…
Церковь называет это состояние близким к духовной смерти.
В одном церковном молитвословии говорится: «Нет человека, который бы жил и не грешил». Каждый из нас знает по своему духовному опыту, как много согрешает человек каждый час или словом, или делом, или мыслию.
Но если совесть твоя спит в тебе и не обличает тебя в твоих поступках, или ты равнодушен к чужому горю и не имеешь к людям сочувствия, или если ты, верующий в Бога человек, читаешь, или слышишь слова молитвы, но ничего не чувствуешь, не отзываешься – такое состояние верующей души нездоровое и требует духовного лечения.
Св. Церковь постоянно призывает лечить себя от этого «нечувствия».
Как лекарство, Церковь предлагает усердную, постоянную молитву, молитву о даровании горячей молитвы, предлагает пост, предлагает мысль о смерти, как неизбежном конце земной жизни. В той же вечерней молитве мы просим: «Господи, даждь ми слезы, и память смертную, и умиление».
«Память смертная» – значит память о смерти.
Зачем нужно верующему помнить о смерти? Для того, чтобы правильно смотреть на свою жизнь. Будет у каждого из нас конец этой жизни и тогда мы дадим ответ за свои поступки и за всю жизнь нашу на земле.
Если верующий человек будет помнить о том, что придется за всё дать ответ Богу, – всколыхнется его душа и он приложит старание жить по совести, удаляясь от греха.
Но в этой вечерней молитве еще мы просим дать нам «умиление». О чем мы просим?
О изменении нашей души, об умиротворении ее, об удалении ее от греха и приближении к Богу.
Св. Иоанн Лествичник говорит (стр. 127, §55 и §69) об этом так: «Это отрада болезнующей души, которая подобно младенцу, вместе и плачет внутренно, и весело улыбается.
Младенец, как скоро начинает узнавать отца своего, весь наполняется радостью. Если отец по делам своим отлучается на время и потом опять возвращается, то отрок бывает полон и радости и печали: радости, потому что видит любимого; печали – потому что столько времени лишен был ласки доброго отца.
И матерь скрывается от младенца, и, видя, с какою скорбью он ищет ее, услаждается тем, ибо через сие приучает его навсегда быть привязанным к ней и сильнейшую воспламеняет в нем любовь к себе».
Так и мы – в отношении к Богу. Когда сердце наше удалялось от Бога, а потом возвращается к Нему, душевная радость, умиление от близости к Богу исполняет нас, и «радости этой никто не отнимет от нас» (Иоан. XVI, 32).
Аминь.